Гомер. Одиссея. Песнь двадцать третья. - Мифы Древней Греции

ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ ТРЕТЬЯ.

     С сердцем ликующим в верхний покой поднялася старуха

     Весть госпоже сообщить, что здесь он, супруг ее милый.

     Двигались быстро колени ее, и ноги спешили.

     Над Пенелопой склонилась она и так ей сказала:

 5      "Милая дочка моя Пенелопа, проснись, чтоб глазами

     Ты увидала того, о ком ты все время тоскуешь!

     Здесь твой супруг Одиссей, домой он вернулся, хоть поздно,

     Всех перебил женихов, вносивших в ваш дом разоренье,

     Тративших ваши запасы, чинивших насилья над сыном!"

 10     Ей в ответ Пенелопа разумная так возразила:

     "Мамушка милая! Боги тебе помутили рассудок!

     Могут безумным они и очень разумного сделать

     И рассудительность дать человеку с легчайшим рассудком.

     Ум у тебя поврежден. А была ты ведь правильных мыслей.

 15   Сердцем так я страдаю, а ты надо мною смеешься,

     На ветер речи бросаешь! От сна вот меня пробудила

     Сладкого. Веки покрыв, совершенно меня оковал он.

     Крепко так никогда не спала я с тех пор, как уехал

     В неназываемый Зло-Илион Одиссей богоравный.

 20  Вот что: спустись-ка ты вниз и ко мне возвращайся обратно!

     Если б другая какая из женщин моих прибежала

     С вестью такою ко мне и меня бы от сна разбудила,

     Я бы ее отругала и тотчас велела убраться

     Снова в обеденный зал. Тебя твоя старость спасает!"

 25      Ей в ответ Евриклея кормилица так возразила:

     "Я над тобой не смеюсь, дорогое дитя мое, - вправду

     Здесь Одиссей, и домой он вернулся, как я утверждаю, -

     Тот чужеземец, которого все так бесчестили в доме.

     Сын твой давно уже знал, что домой Одиссей воротился,

 30  Но осторожно держал намеренья все его в тайне,

     Чтобы надменным мужам он мог отомстить за насилья".

     Радость взяла Пенелопу. С постели она соскочила,

     Сбросила с век своих сон, горячо обняла Евриклею

     И, с окрыленными к ней обращаясь словами, вскричала:

 35      "Милая мамушка, ну расскажи же мне полную правду!

     Если он вправду домой воротился, как ты уверяешь, -

     Как на лишенных стыда женихов, один против многих,

     Руки он мог наложить? Их всегда здесь толпится так много!"

     Ей в ответ Евриклея кормилица так возразила:

 40     "Я не видала, никто не сказал мне, я только слыхала

     Стоны мужей, убиваемых им. В глубине наших комнат

     В страхе сидели мы все за закрытою дверью, покуда

     Сын твой из девичьих комнат в обеденный зал нас не вызвал:

     Нас Одиссей приказал из комнат позвать Телемаху.

 45   В зале я Одиссея нашла средь поверженных трупов.

     Кучами всюду лежали они вкруг него, покрывая

     Крепко утоптанный пол. Увидав, ты согрелась бы духом.

     Кровью и грязью покрытый, на грозного льва походил он.

     Трупы убитых теперь лежат на дворе за дверями

 50  Кучею. Сам же большой он огонь разложил, чтобы серой

     Дом окурить наш прекрасный. Меня ж за тобою отправил.

     Ну же, иди поскорей! Пора, наконец, вам обоим

     Радостью сердце наполнить. Вы бед претерпели так много!

     Вот пришло исполненье давнишним желаниям вашим.

 55     Сам к очагу своему он вернулся живой и супругу

     С сыном возлюбленным дома нашел. Причинили немало

     Зла ему женихи, но он всем им отмстил по заслугам!"

     Ей Пенелопа разумная так отвечала на это:

     "Милая мамушка! Рано еще ликовать и хвалиться!

 60      Знаешь сама ты, каким бы он в дом свой явился желанным

     Всем, а особенно мне и нами рожденному сыну.

     Недостоверно, однакоже, то, что ты мне сообщила.

     Здесь женихов перебил кто-нибудь из богов, раздраженных

     Наглостью их, оскорбляющей дух, и дурными делами.

 65   Не почитали они никого из людей земнородных,

     Ни благородных, ни низких, какой бы ни встретился с ними.

     Из-за нечестия их и постигла беда. Одиссей же

     И возвращенье свое и себя с ним сгубил на чужбине".

     Ей Евриклея кормилица так возразила на это:

 70     "Что за слова у тебя из ограды зубов излетели!

     Муж твой вблизи очага здесь находится, ты же не веришь,

     Что он вернулся домой. Как твое недоверчиво сердце!

     Ну, тогда я тебе сообщу достовернейший признак, -

     Белым клыком кабана ему в ногу рубец нанесенный.

 75   Я тот рубец увидала, как мыла его, и хотела

     Тотчас тебе сообщить. Но рот он поспешно зажал мне

     И не позволил сказать, - осторожен умом и хитер он.

     Ну же, иди! Я себя самое прозакладывать рада:

     Если тебе солгала, то тягчайшей предай меня смерти!"

 80     Так тогда Пенелопа разумная ей отвечала:

     "Мамушка милая, как бы хитра ни была ты, но трудно

     Замыслы вечных богов разгадать и от них уберечься.

     Все же я к сыну готова идти моему, чтоб увидеть

     Мертвых мужей женихов, а также того, кто убил их".

 85     Так сказавши, из спальни пошла она вниз. Колебалась

     Сильно сердцем она, говорить ли ей издали с мужем

     Иль, подойдя, его руки и голову взять, целовать их?

     Переступив чрез порог из отесанных камней, вступила

     В зал Пенелопа и села к огню, напротив супруга,

 90  Возле стены. Прислонившись к высокой колонне, сидел он,

     Книзу глаза опустив, дожидаясь, услышит ли слово

     От благородной супруги, его увидавшей глазами.

     И удивленная долго молчала тогда Пенелопа:

     То, заглянувши в лицо, его находила похожим,

 95   То, из-за грязных лохмотьев, казался он ей незнакомым.

     С негодованием к ней Телемах обратился и молвил:

     "Мать моя, горе ты мать! До чего ты бесчувственна духом!

     Что от отца так далеко ты держишься ? Рядом не сядешь,

     Слово не скажешь ему и его ни о чем не расспросишь?

 100 Вряд ли другая жена в отдаленьи от мужа стояла б

     Так равнодушно, когда, перенесши страданий без счета,

     Он на двадцатом году наконец воротился б в отчизну!

     Сердце суше всегда в груди твоей было, чем камень!"

     Так Пенелопа разумная сыну тогда отвечала:

 105    "Ошеломило мне дух, дитя мое, то, что случилось.

     Я ни вопроса задать не могу, ни хоть словом ответить,

     Ни заглянуть ему прямо глазами в лицо. Если вправду

     Передо мной Одиссей и домой он вернулся, то сможем

     Легче друг друга признать. Нам ведь обоим известны

 110 Разные признаки, только для нас с ним лишенные тайны".

     Так сказала она. В ответ Одиссей улыбнулся

     И Телемаху немедля слова окрыленные молвил:

     "Что ж, Телемах, пусть меня твоя мать испытанью подвергнет!

     Скоро тогда и получше меня она верно узнает.

 115 Из-за того, что я грязен, что рубищем тело одето,

     Пренебрегает пришельцем она, говорит, что не тот я.

     Мы же обсудим покамест, как дальше с тобой мы поступим.

     Если в стране кто-нибудь одного хоть убил человека,

     Если заступников после себя тот и мало оставил,

 120 Все ж он спасается бегством, покинув родных и отчизну.

     Мы же опору страны истребили, знатнейших и лучших

     Юношей целой Итаки. Подумай-ка, сын мой, об этом".

     Так на это ему Телемах рассудительный молвил:

     "Сам на это смотри, отец дорогой! Утверждают

 125 Все, что по разуму выше ты прочих людей, что поспорить

     В этом с тобою не сможет никто из людей земнородных.

     С одушевленьем мы вслед за тобою пойдем, и наверно

     Силой не будем мы хуже, насколько ее у нас хватит".

     Так отвечая на это, сказал Одиссей многоумныи:

 130     "Вот что тебе я скажу - это кажется мне наилучшим.

     Прежде всего хорошенько помойтесь, наденьте хитоны,

     Также и всем прикажите домашним рабыням одеться.

     Пусть тогда песнопевец божественный с звонкой формингой

     Всех нас здесь поведет за собой в многорадостной пляске,

 135 Так, чтобы всякий, услышав снаружи, подумал о свадьбе,

     Будь то идущий дорогой иль кто из живущих в соседстве.

     Нужно, чтоб слух об убийстве мужей женихов разошелся

     В городе только тогда, когда мы уже скрыться успеем

     За город, в сад многодревный к себе. А уж там поразмыслим,

 140 Что нам полезного может послать олимпийский владыка".

     Так он сказал. И охотно приказу они подчинились.

     Прежде всего помылись они и надели хитоны,

     Женщины все нарядились. Певец же божественный в руки

     Взял формингу свою, и у всех пробудилось желанье

 145 Стройных игр хороводных, и плясок, и сладостных песен.

     Весь Одиссеев обширный дворец приводил в сотрясенье

     Топот ног мужей и жен в одеждах красивых.

     Так не один говорил, услышав, что делалось в доме:

     "На многосватанной, видно, царице уж женится кто-то!

150 Дерзкая! Дом сберегать обширный законного мужа

     Вплоть до его возвращенья терпения ей не хватило!"

     Так не один говорил, не зная о том, что случилось.

     Великосердного сына Лаэрта меж тем Евринома,

     Ключница, вымыла в доме и маслом блестящим натерла.

 155 Плечи одела его прекрасным плащом и хитоном.

     Голову дева Афина великой красой озарила,

     Сделала выше его и полней, с головы же густые

     Кудри спустила, цветам гиацинта подобные видом.

     Как серебро позолотой блестящею кроет искусный

 160 Мастер, который обучен Гефестом и девой Афиной

     Всякому роду искусств и прелестные делает вещи,

     Так засияли красой голова Одиссея и плечи.

     Видом подобный бессмертным богам, из ванны он вышел,

     Сел после этого в кресло, которое раньше оставил,

 165 Против супруги своей и с такой обратился к ней речью:

     "Странная женщина! Боги, живущие в домах Олимпа,

     Твердое сердце вложили в тебя среди жен слабосильных!

     Вряд ли другая жена в отдаленьи от мужа стояла б

     Так равнодушно, когда, перенесши страданий без счета,

 170 Он наконец на двадцатом году воротился б в отчизну.

     Вот что, мать: постели-ка постель мне! Что делать, один я

     Лягу. У женщины этой, как видно, железное сердце!"

     Так на это ему Пенелопа царица сказала:

     "Странный ты! Я ничуть не горжусь, не питаю презренья

 175 И не сержусь на тебя. Прекрасно я помню, каким ты

     Был, покидая Итаку в судне своем длинновесельном.

     Ну хорошо! Постели, Евриклея, ему на кровати,

     Только снаружи, не в спальне, которую сам он построил.

     Прочную выставь из спальни кровать, а на ней ты настелешь

 180 Мягких овчин, одеялом покроешь, положишь подушки".

     Так сказала она, подвергая его испытанью.

     В гневе к разумной супруге своей Одиссей обратился:

     "Речью своею, жена, ты жестоко мне ранила сердце!

     Кто же на место другое поставил кровать? Это трудно

 185 Было бы сделать и очень искусному. Разве бы только

     Бог при желаньи легко перенес ее с места на место!

     Но средь живущих людей ни один, даже молодокрепкий,

     С места б не сдвинул легко той кровати искусной работы.

     Признак особый в ней есть. Не другой кто, я сам ее сделал.

 190 Пышно олива росла длиннолистая, очень большая,

     В нашей дворовой ограде. Был ствол у нее, как колонна.

     Каменной плотной стеной окружив ее, стал возводить я

     Спальню, пока не окончил. И крышей покрыл ее сверху.

     Крепкие двери навесил, приладивши створки друг к другу.

 195 После того я вершину срубил длиннолистой оливы,

     Вырубил брус на оставшемся пне, остругал его медью

     Точно, вполне хорошо, по шнуру проверяя все время,

     Сделал подножье кровати и все буравом пробуравил.

     Этим начавши, стал делать кровать я, пока не окончил,

 200 Золотом всю, серебром и слоновою костью украсил,

     После окрашенный в пурпур ремень натянул на кровати.

     Вот тебе признаки этой кровати, жена! Я не знаю,

     Все ли она на том месте стоит, иль на место другое,

     Срезавши ствол у оливы, ее кто-нибудь переставил".

 205    Так он сказал. У нее ослабели колени и сердце, -

     Так подробно и точно все признаки ей описал он.

     Быстро к нему подошла Пенелопа. Обняв его шею,

     Голову стала, рыдая, ему целовать и сказала:

     "О, не сердись на меня, Одиссей! Ты во всем и всегда ведь

210 Был разумнее всех. На скорбь осудили нас боги.

     Не пожелали они, чтобы мы, оставаясь друг с другом,

     Молодость прожили в счастье и вместе достигли порога

     Старости. Не негодуй, не сердись на меня, что не сразу

     Я приласкалась к тебе, как только тебя увидала.

 215 Дух в груди у меня постоянным охвачен был страхом,

     Как бы не ввел в заблужденье меня кто-нибудь из пришельцев.

     Есть ведь немало людей, подающих дурные советы.

     Ведь и рожденная Зевсом Елена аргивская вряд ли б

     Соединилась любовью и ложем с чужим человеком,

 220 Если бы знала вперед, что отважные дети ахейцев

     Снова обратно должны отвезти ее в землю родную.

     Сделать позорный поступок ее божество побудило.

     Раньше в сердце свое не впускала она ослепленья

     Страшного, бывшего также началом и наших несчастий.

 225 Точно сейчас и подробно ты признаки мне перечислил

     Нашей кровати, которой никто из живущих не видел,

     Кроме тебя и меня, да рабыни еще Акториды,

     Данной отцом мне в служанки, когда я сюда отправлялась.

     Дверь нашей прочно устроенной спальни она охраняла.

 230 Как ни бесчувственно сердце мое, но его убедил ты!"

     Тут сильней у него появилось желание плакать.

     Плакал он, что жена его так хороша и разумна.

     Как бывает желанна земля для пловцов, у которых

     Сделанный прочно корабль, теснимый волнами и ветром,

 235 Вдребезги в море широком разбил Посейдон-земледержец;

     Только немногим спастись удалось; через волны седые,

     С телом, изъеденным солью морскою, плывут они к суше,

     Радостно на берег всходят желанный, избегнув несчастья.

     Так же радостно было глядеть Пенелопе на мужа;

 240 Белых локтей не снимала она с Одиссеевой шеи,

     Так в слезах и застала бы их розоперстая Эос,

     Если бы новая мысль не пришла совоокой Афине.

     Ночь надолго она у края земли задержала,

     А златотронную Эос - в водах Океана, велев ей

 245 Не запрягать быстроногих коней молодых в колесницу,

     Свет несущих для смертных людей, - Фаэтона и Лампа.

     С речью тогда Одиссей многоумный к жене обратился:

     "Мы с тобою, жена, не дошли до конца испытаний.

     Труд безмерный меня еще впереди ожидает,

 250 Очень большой и тяжелый, который я должен исполнить.

     Так мне душа предсказала Тиресия, фивского старца,

     В день тот, когда я в обитель Аида сошел, чтоб чрез это

     Путь к возвращенью найти и товарищам и самому мне.

     Ну, а теперь не пора ли в постель нам, жена, чтоб, улегшись,

255 Сладостным сном мы могли насладиться один близ другого".

     Так на это ему Пенелопа царица сказала:

     "Будет постель для тебя, едва только ты пожелаешь,

     Раз уже сделали боги, что ты воротился обратно

     В дом прекрасно отстроенный твой и в родимую землю.

 260 Если ж сказал ты про подвиг, как бог то вложил тебе в сердце,

     Что же, поведай о нем мне: поздней все равно, без сомненья,

     Станет известно мне все. Почему не узнать мне теперь же?"

     Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:

     "Странная женщина! Что ты меня так настойчиво просишь

 265 Все говорить? Хорошо, я скажу, ничего не скрывая.

     Радости в этом ты мало найдешь. Да и сам я не много

     Радуюсь: мне он велел города обходить непрерывно

     С крепким веслом на плече и покоя не ведать, покуда

     В край не приду я к мужам, которые моря не знают,

 270 Пищи своей никогда не солят, никогда не видали

     Пурпурнощеких судов, не видали и сделанных прочно

     Весел, которые в море судам нашим крыльями служат.

     Признак надежный он мне сообщил, и его я не скрою:

     Если путник другой, со мной повстречавшийся, скажет,

 275 Что на блестящем плече лопату несу я, чтоб веять, -

     Тут же в землю воткнуть весло мое мне приказал он,

     В жертву принесть колебателю недр, Посейдону-владыке,

     Борова, что покрывает свиней, и быка, и барана,

     И возвратиться домой, и святые свершить гекатомбы

 280 Вечно живущим богам, владеющим небом широким,

     Всем по порядку. Тогда не средь волн разъяренного моря

     Тихо смерть на меня низойдет. Настигнутый ею,

     В старости светлой я мирно умру, окруженный всеобщим

     Счастьем народов моих. Все так и свершится, сказал он".

 285    Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала:

     "Если хоть лучшую старость тебе предназначили боги, -

     Есть надежда, что беды когда-нибудь нас и оставят".

     Так Одиссей с Пенелопой вели меж собой разговоры.

     В спальне меж тем Евринома с кормилицей стали при свете

 290 Факелов мягкое ложе стелить для обоих супругов.

     После того как кровать со стараньем они постелили,

     Спать старуха обратно отправилась в дом, Евринома ж,

     Бывшая горничной в спальне, к постели совсем уж готовой,

     Факел имея в руках, повела Одиссея с женою.

 295 В спальню обоих приведши, обратно ушла Евринома.

     С радостью место их старой кровати они увидали.

     Тут Телемах и коровий пастух с свинопасом от пляски

     Ноги свои удержали, потом удержали и женщин,

     Сами же спать улеглись в тенистом обеденном зале.

 300     Оба супруга, когда насладились желанной любовью,

     Стали после того наслаждаться беседой взаимной.

     Мужу она рассказала, как выстрадать много пришлось ей,

     Глядя в доме своем на толпу женихов обнаглевших,

     Столько во имя ее коров и овец забивавших,

 305 Выпивших столько вина, запасенного дома в сосудах.

     После того Одиссей рассказал, как он много печалей

     Людям доставил, как много трудов и тяжелых страданий

     Вытерпел сам. С наслажденьем внимала она, и не раньше

     Сон на веки ей пал, чем все до конца рассказал он.

 310     Начал с того, как сперва он ограбил киконов, как после

     В край обильный и тучный мужей лотофагов приехал,

     Что с ними сделал циклоп, как ему отомстил он за гибель

     Мощных товарищей, пожранных им безо всякой пощады,

     Как он к Эолу явился и тот его принял радушно,

 315 Как отослал, как судьба не дала им домой воротиться,

     Как налетевшая буря внезапно его подхватила

     И через рыбное море помчала, стенавшего тяжко;

     Также, как в город потом Телепил он попал к лестригонам,

     И корабли погубившим и спутников пышнопоножных

 320 Всех. Лишь один Одиссей убежал на судне чернобоком.

     И про Цирцею, про козни и хитрость ее рассказал он,

     Также, как он добрался до затхлого царства Аида,

     Чтоб прорицанье души Тиресия старца услышать,

     На корабле многовеслом как спутников всех увидал он,

 325 Также и мать, что его родила и вскормила ребенком;

     Как он пенье услышал сирен, сладкозвучно поющих,

     Как он к Планктам-утесам приплыл и к ужасной Харибде,

     Также и к Сцилле, которой счастливо никто не избегнет;

     Как его спутники дерзко забили коров Гелиоса,

 330 Как их корабль быстроходный разбил своей молнией серной

     Зевс высокогремящий и спутники в море погибли

     Все без изъятья, а сам он погибели черной избегнул;

     Как он к нимфе Калипсо на остров Огигию прибыл,

     Как держала она Одиссея, чтоб был ей супругом,

 335 В гроте глубоком своем, кормила его, обещалась

     Сделать бессмертным его и бесстаростным в вечные веки;

     К этому сердца, однако, в груди у него не склонила;

     Как, перенесши немало трудов, к феакам он прибыл;

     Почесть они оказали ему, как бессмертному богу,

 340 И в корабле отослали обратно в родную Итаку,

     Меди и золота дав ему вволю, а также одежды.

     Это он рассказал под конец уж, когда был охвачен

     Сном, расслабляющим члены и прочь уносящим заботы.

     Новая мысль тут пришла совоокой Афине богине:

 345 После того как, по мненью ее, Одиссей многоумный

     Ложем супруги своей и сладостным сном насладился,

     Утренней тотчас велела Афина Заре златотронной

     Выйти из вод Океана, чтоб свет принесла она людям.

     С мягкой постели вскочил Одиссей и промолвил супруге:

 350     "Досыта оба с тобой мы, жена, натерпелись страданий,

     Ты - о моем многотрудном скорбя возвращеньи в отчизну,

     Мне же Зевс и другие бессмертные боги все время,

     Как ни рвался я, мешали достигнуть родимой Итаки.

     Нынче, когда мы с тобой дождалися желанного ложа,

 355 Оберегай у нас дома богатства, какие остались,

     Скот же, который у нас наглецы женихи истребили, -

     Многое я захвачу, другое дадут мне ахейцы

     Сами, покамест всех стойл скотом не заполнят мне снова.

     Я же в наш сад многодревный отправлюсь. Хотел бы проведать

 360 Знатного там я отца моего, сокрушенного горем.

     Вот что, жена, поручаю тебе, хоть сама ты разумна:

     Только что солнце взойдет, - и тотчас молва разнесется

     О женихах благородных, которых у нас тут убил я,

     Наверх ты поднимись со своими служанками вместе,

 365 Там и сиди. От бесед воздержись и не делай вопросов".

     Так промолвивши, плечи прекрасной бронею одел он,

     Поднял от сна Телемаха, Филойтия и свинопаса

     И приказал им немедля надеть боевые доспехи.

     Не были те непослушны, оделись блестящею медью;

 370 Все они вышли, ворота раскрыв, во главе с Одиссеем.

     Свет уже был на земле, но богиня Паллада Афина,

     Мглою их окружив, увела их из города быстро.

Предыдущий миф | Следующий миф

Список тем