Фольклоризированный вариант популярной пушкинской песни-баллады, в основе которой раннее лицейское стихотворение «Романс» (1814). Это стихотворение было положено на музыку еще при жизни поэта несколькими композиторами, в том числе Николаем Сергеевичем Титовым (1829). Народный напев близок к мелодии Титова и к «жестоким» романсам начала XX века. Песня-баллада, записанная в 1926 году в живом бытовании, восходит к текстам, публиковавшимся в многочисленных песенниках еще в XIX веке, а также в лубочных изданиях.

Антология русской песни / Сост., предисл. и коммент. Виктора Калугина. -М.: Изд-во Эксмо, 2005.

Впервые стихотворение напечатано, без разрешения Пушкина, в альманахе "Памятник отечественных муз" на 1827 год. Приобрело широкую популярность в разных слоях общества. Лубочные картины на сюжет "Романса" издавались с 1830-х, стихотворение прочно вошло в дешевые песенники, а мелодия песни исполнялась шарманщиками до тех пор, пока не исчезли сами шарманщики (примерно, 1930-е). Кроме Титова, есть музыкальные версии Н.П. Де-Витте (1829) и неизвестного композитора ("Музыкальный альбом на 1832 год", СПб., 1831).

ВАРИАНТЫ (3)

1. Под вечер, осенью ненастной...

Под вечер, осенью ненастной,
В пустынных дева шла местах
И тайный плод любви несчастной
Держала в трепетных руках.
Всё было тихо: лес и горы,
Всё спало в сумраке ночном;
Она внимательные взоры
Водила с ужасом кругом.

И на невинном сем творенье,
Вздохнув, остановила их…
Ты спишь, дитя, мое мученье,
Не знаешь участи своей.
Откроешь очи и, тоскуя,
Ты не прильнешь к груди моей,
Не встретишь больше поцелуя
Несчастной матери своей!

Ее манить напрасно будешь!
Мой вечный стыд вина моя!
Меня навеки ты забудешь…
Но не забуду я тебя!
Дадут покров тебе чужие
И скажут: «Ты для нас чужой!»
Ты спросишь: «Где ж мои родные?» -
И не найдешь семьи родной!

Несчастный! Будешь грустной думой
Томиться меж других детей
И до конца с душой угрюмой
Взирать на ласки матерей.
Повсюду, странник одинокий,
Всегда судьбу свою кляня,
Услышишь ты упрек жестокий.
Прости, прости тогда меня!

Но вдруг за рощей осветила
Вблизи ей хижину луна.
Бледна, трепещуща, уныла,
К окну приблизилась она,
Склонилась, тихо положила
Младенца на порог чужой,
Со страхом очи отвратила -
И скрылась в темноте ночной.

Русские песни / Сост. проф. Ив. Н. Розанов. М.: Гослитиздат, 1952.


2. Под вечер осенью ненастной

Под вечер осенью ненастной
В пустынных дева шла лесах
И тайный плод любви несчастной
Держала в трепетных руках,
Держала в трепетных руках
Все было тихо: лес и горы,
Все спало в сумраке ночном,
Все спало в сумраке ночном,
Она внимательные взоры
Водила с ужасом кругом,
Водила с ужасом кругом.
И на невинном сем твореньи,
Вздохнув, остановила их.
Вздохнув, остановила их:
«Ты спишь, дитя, мое мученье,
Не знаешь горестей моих,
Не знаешь горестей моих,
Откроешь очи и, тоскуя,
Ты не прильнешь к груди моей,
Ты не прильнешь к груди моей,
Не встретишь завтра поцелуя
Несчастной матери своей,
Несчастной матери своей.
Несчастный, будешь с грустной думой
Томиться меж чужих людей,
Томиться меж чужих людей,
И до конца с душой угрюмой
Взирать на ласки матерей,
Взирать на ласки матерей.
Дадут тебе покров чужие
И скажут: «Ты для нас чужой».
И скажут: «Ты для нас чужой».
Ты спросишь: «Где мои родные?»
Но не найдешь семьи родной,
Но не найдешь семьи родной»....
И тут за рощей осветила
Вблизи ей хижину луна,
Вблизи ей хижину луна.
Бледна, трепещуща, уныла
К двери приблизилась она,
К двери приблизилась она,
Склонилась, тихо положила
Младенца на порог чужой,
Младенца на порог чужой,
Со страхом очи отвратила —
И скрылась в темноте почкой.

Записана от Верещагиной М. С., 1909 г. р., г. Каскелен. в 1977 г. Переработанный текст "Романса" А. С. Пушкина. См.: "Песни и романсы русских поэтов", серия "Библиотека поэта", М.-Л., 1965, № 163.

Багизбаева М.М. Фольклор семиреченских казаков. Часть 2. Алма-Ата: Мектеп, 1979. №285.

3. При темной осени ненастной...

При темной осени ненастной
В пустынных дева шла местах,
И тайный плод любви несчастной
Держала в трепетных руках.

Все было тихо - лес и горы,
Все спало в сумраке ночном,
Она блуждающие взоры
Водила в ужасе кругом.

И на невинном сем творенье
Она остановила их.
"Ты спишь, дитя, мое мученье,
Не знаешь горестей моих.

Пока лета не отогнали
Невинной радости твоей,
Спи, милый, горькие печали
Не тронут детства тихих дней.

Меня манить напрасно будешь,
Мне вечный стыд, вина моя.
Меня навеки ты забудешь,
Но не забуду я тебя.

Дадут приют тебе чужие
И скажут: "Ты для нас чужой",
Ты спросишь: "Где мои родные?"
И не найдешь семьи родной.

Несчастный, будешь с тяжкой думой
Скитаться средь чужих людей
И до конца тоски угрюмой
Взирать на ласки матерей.

Повсюду странник одинокий,
Везде судьбу свою кляня,
Услышишь ты упрек жестокий,
Прости, прости тогда меня".

И вдруг за рощей осветила
Вблизи ей хижину луна.
Бледна, трепещуща, уныла
К дверям приблизилась она.

Склонилась, тихо положила
Младенца на порог чужой,
Со страхом очи отвратила
И скрылась в темноте ночной.

Народный вариант стхотворения А. Пушкина "Романс". Записано в 1961 г. в Алтайском крае В.П. Максимовой, самозапись. Гос. лит. музей, рукописный отдел, фонд 362, лист 61-62, кн. 1.

Русский жестокий романс. Сборник / Сост. В.Г. Смолицкий, Н.В. Михайлова. М.: Гос. респ. центр рус. фольклора, 1994. С. 10-11. №3.

АВТОРСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Романс

Александр Пушкин

Под вечер, осенью ненастной,
В далеких дева шла местах
И тайный плод любви несчастной
Держала в трепетных руках.
Всё было тихо – лес и горы,
Всё спало в сумраке ночном;
Она внимательные взоры
Водила с ужасом кругом.

И на невинное творенье,
Вздохнув, остановила их…
«Ты спишь, дитя, мое мученье,
Не знаешь горестей моих,
Откроешь очи и тоскуя
Ко груди не прильнешь моей,
Не встретишь завтра поцелуя
Несчастной матери твоей.

Ее манить напрасно будешь!..
Стыд вечный мне вина моя, -
Меня навеки ты забудешь,
Тебя не позабуду я;
Дадут покров тебе чужие
И скажут: «Ты для нас чужой!»
Ты спросишь: «Где ж мои родные?» -
И не найдешь семьи родной.

Мой ангел будет грустной думой
Томиться сред других детей
И до конца с душой угрюмой
Взирать на ласки матерей;
Повсюду странник одинокий,
Предел неправедный кляня,
Услышит он упрек жестокий…
Прости, прости тогда меня.

Быть может, сирота унылый,
Узнаешь, обоймешь отца.
Увы! где он, предатель милый,
Мой незабвенный до конца?
Утешь тогда страдальца муки,
Скажи: «Ее на свете нет,
Лаура не снесла разлуки
И бросила пустынный свет».

Но что сказала я?.. быть может,
Виновную ты встретишь мать,
Твой скорбный взор меня тревожит!
Возможно ль сына не узнать?
Ах, если б рок неумолимый
Моею тронулся мольбой…
Но может быть, пройдешь ты мимо,
Навек рассталась я с тобой.

Ты спишь – позволь себя, несчастный,
К груди прижать в последний раз.
Закон неправедный, ужасный
К страданью присуждает нас.
Пока лета не отогнали
Беспечной радости твоей,
Спи, милый! горькие печали
Не тронут детства тихих дней!»

Но вдруг за рощей осветила
Вблизи ей хижину луна…
С волненьем сына ухватила
И к ней приблизилась она;
Склонилась, тихо положила
Младенца на порог чужой,
Со страхом очи отвратила
И скрылась в темноте ночной.

1814

Русские песни и романсы / Вступ. статья и сост. В. Гусева. М.: Худож. лит., 1989. (Классики и современники. Поэтич. б-ка).

Список тем