Не успеет луна появиться в небе,
Когда пьяный вернусь я домой,
Ты не вей свои черные кудри, Дуня,
Над моею над больной головой.
Ах, зачем ты меня целовала, Дуня,
Жар душевный в грудях затая,
Ненаглядным меня называла, Дуня,
И клялась: «Я твоя, я твоя!»
Вот настанет ненастное утро, Дуня,
Будет дождик с утра моросить,
Ты услышишь протяжное пенье, Дуня, -
То меня понесут хоронить.
Из друзей моих верных, наверно, Дуня,
Да никто уж не придет провожать,
Только ты лишь, моя дорогая Дуня,
Будешь слезно над гробом рыдать.
И пусть я сегодня больной и угрюмый, Дуня,
Но ты меня да приласкай, приголубь,
Положи свои белые груди, Дуня,
На мою раскудрявую грудь.
Последнее двустишие повторяется
Расшифровка фонограммы из телепередачи «В нашу гавань заходили корабли», канал ТВС, 7 июня 2003.
Не следует путать с армейской песенкой "Дуня", которая появилась в XIX веке и представляла собой ироничное перечисление различных полков. Армейская "Дуня" исполнялась, по крайней мере, уже во времена русско-турецкой войны 1887-88 гг., а ее мелодия восходит к солдатской песне времен Отечественной войны 1812 г. "Братцы! Грудью послужите..." (там же см. ноты).
В числе популярных солдатских песен армейская "Дуня" упоминается в мемуарах Владимира Трубецкого, служившего с 1911 года в Лейб-гвардии Кирасирском Ее Величества полку («Синих кирасирах»). Вот его описание полковых учений лета 1912 года:
«Полковое учение заканчивалось двумя «безумными» кавалерийскими атаками в сомкнутом и разомкнутом строю под раскатистое «ура» всего полка, когда по команде «марш-марш!!» - мы ураганом летели с пиками наперевес и обнаженными шашками на так называемого «обозначенного противника», состоявшего из нескольких конных кирасир, державших в руках различные пестрые флажки. Флажки эти условно обозначали то или иное воинское соединение мнимого неприятеля. После атаки генерал обычно громогласно благодарил полк за «лихое ученье». Полк снова выстраивался в походный порядок и величавым шагом возвращался домой. Раздавалась команда: «Песельники, вперед!» - и в голову каждого эскадрона выезжали лихие песельники со своими голосистыми запевалами. Они услаждали нас веселыми или заунывными солдатскими песнями, в которых либо восхвалялась какая-то красавица Дуня, либо доблесть российского оружия, либо, наконец, - «Буль-буль-буль-бутылочка, любимая моя!» Песен этих было бесконечное множество, и некоторые из них были очень старинными. В песельники большей частью добровольно шли хохлы — большие любители всякой музыки. Хотя люди и пели по приказанию, но приказание это выполняли всегда с большой охотой».
В. С. Трубецкой. Записки кирасира: Мемуары. М., Россия, 1991. С. 110-111.
У представленной выше "Дуни" есть вариантыы, где имя "Дуня" не используется - см. "Дорогая моя" и "Не пора ль, дорогая, расстаться", но более известны варианты с Дуней. Песня вызвала дальнейшие переработки - например, "Спозаранку Качала-Мочала". Куплет "Ах, зачем ты меня целовала" есть также в романсе "Забытая клятва" (музыка П. Конди, слова N.N.; по другой версии - музыка и слова П. Баторина).
1. Дуня
Ах, зачем ты меня целовала, Дуня!
Жар безумный в груди затая!
Не-на-гляд-ным меня называла! Что ты!
И шептала – твоя! Я – твоя!
Ах, настанет осеннее время, Дуня!
Дождик частый зачнеть моросить,
Ты услышишь печальное пенье. – Что ты!
Это меня понесуть хоронить!
И тогда ты поймешь, дорогая Дуня!
Отчего я так сильно страдал!
Ды какое горячее сердце – что ты!
Под шинелью солдатской скрывал.
Ах, упади! Упади поскорее, Дуня!
На мою исхудалую грудь!
Ой, да не вейтися, буйные кудри! Что ты!
Над моею больной головой!
Алмазов Б. А. Не только музыка к словам…. Мемуары под гитару. – М.: ЗАО Центрполиграф: ООО «МиМ-Дельта», 2003. - с. 345-347.
Один из солдатских вариантов.
2. Дуня
Не успеет луна появиться в небе, Ах, зачем ты меня целовала, Дуня, Вот настанет ненастное утро, Дуня, Из друзей моих верных, наверное, Дуня, И пусть я сегодня больной и угрюмый, Дуня, Песенник "Веселый ветер". Методические указания для бойцов студенческих
отрядов. Часть 1. Тюмень, Тюменский государственный нефтегазовый университет, 2004.
Когда пьяный ворочусь я домой,
Ты не весь свои черные кудри, Дуня,
Над моей, да над больной головой.
Жар душевный в грудях затая,
Ненаглядным меня называла, Дуня,
И клялась: я твоя, я твоя.
Будет дождик с утра моросить.
Ты услышишь протяжное пенье, Дуня,
То меня понесут хоронить.
Знать никто да не придет провожать.
Только ты лишь, моя дорогая Дуня,
Будешь слезно над гробом рыдать.
Ты меня да приласкай, приголубь.
Положи свои черные кудри, Дуня,
На мою раскудрявую грудь.